мятежный директор бани
А вот это уже совсем здорово...



Чепуха, чепуха, говорю тебе - всё чепуха.

И Ньютон - чепуха, и законы его - чепуха.

Я сперва возражал, сомневался: "А вдруг да не этак?" -

но потом возмужал и нашел, что таки чепуха.



Я вперед поглядел, увидал впереди горизонт.

И назад повернул, но и там полыхал горизонт.

Повезло, но потом повезло, повезло да не очень:

я словарь языка развернул, но и там горизонт.



Мы с тобой мотыльки, мы все время ползли не туда.

Я-то знал, я не полз, я и всем говорил: "не туда".

Мы никто, мы нигде, мы с обеих сторон горизонта.

Мы туда повернем, где окажется, что не туда.



Ну и что мотыльки? - говорю тебе, - все чепуха.

И Нью-Йорк - чепуха, то есть нет, все же не чепуха.

Небеса ни при чем, не тужи ни о чем, молодая,

ни с того ни с сего упадая на ложе греха.



Мотыльки пропадут, но не мы же с тобой пропадем.

Это пусть мотыльки пропадают, а мы подождем,

глядя, как сталактит истекает горючей слезою,

а под ним сталагмит вырастает своим чередом.



А если облако похоже на танк,

значит, ему положено так.

И если жиже стала снежная гладь,

лыжи пора менять.



Да что там,

вот есть у меня знакомый

здравый, толковый,

всех трезвей,

и, к слову сказать,

не особо смелый,

но, что с ним не делай,

любит змей.



Бывало,

неделю бредет песками,

лишь мотыльками себя кормя,

Чтобы змею потрогать руками,

всеми руками четырьмя.



Щербаков, братушка. Чувствую, что скоро и ему может начать икаться...