мятежный директор бани
anthocyanin1.ru/%D0%BA%D1%80%D0%B0%D1%81%D0%BA%... офигенная палитра антоцианина
Ключевой момент здесь - ваша внутренняя готовность поразить в правах ребёнка, пережившего в анамнезе те или иные обстоятельства. Ваша изначальная готовность считать травматиков людьми другого сорта. Это бессознательная установка, которая, возможно, искажает ваше восприятие событий и мешает квалифицировать преступление (дачу ложных показаний органам власти). Здесь есть возможность супервизорского взгляда, - о бессознательном удовольствии от соучастия с совершающим преступение, то есть о непримирённости с антисоциальным тенденциями в самом себе.
sociologica.hse.ru/data/2013/12/31/1338705310/S... статья про фанфикшен
Ключевой момент здесь - ваша внутренняя готовность поразить в правах ребёнка, пережившего в анамнезе те или иные обстоятельства. Ваша изначальная готовность считать травматиков людьми другого сорта. Это бессознательная установка, которая, возможно, искажает ваше восприятие событий и мешает квалифицировать преступление (дачу ложных показаний органам власти). Здесь есть возможность супервизорского взгляда, - о бессознательном удовольствии от соучастия с совершающим преступение, то есть о непримирённости с антисоциальным тенденциями в самом себе.
expert.ru/south/2013/21/akademicheskoe-fiasko-p... - про то как Гроф приезжал
Согласно книге Касаткина "Теория сновидений" (1972)
womenation.org/neopatriarchy-and-traffic-in-wom... обобществление женщин
это боязнь никогда не проснуться,
а здесь такое не редкость, особенно
в зимние месяцы,
это боязнь встретить знакомого,
который через пару недель
или с высотки скинется, или повесится.
это боязнь глаза поднять от
снежного месива, грязного, ледяного крошева.
и увидеть в каждом прохожем
единственного прохожего.
а здесь такое не редкость, особенно
в зимние месяцы,
это боязнь встретить знакомого,
который через пару недель
или с высотки скинется, или повесится.
это боязнь глаза поднять от
снежного месива, грязного, ледяного крошева.
и увидеть в каждом прохожем
единственного прохожего.
это страх замерзнуть в попытке
найти хотя бы временное убежище,
страх, что врачи попросят дать твоей боли
название, выбирать между
ноющей, колющей или режущей.
страх потревожить чужие ранения,
вряд ли за это короткое время
заросшие тонкой кожицей.
знаешь, любовь - это главное,
только вот к ней ничего хорошего
не приложится.
страх остаться на лестничной клетке,
вмиг перестав во всех мыслимых
списках числиться,
если опустишься на ступеньку,
расплескаешь свое и без того
невеликое коромыслице.
это боязнь заклеймить себя
всякими там забавными
словечками, типа «пьяница» или «грешница»,
и да, вы правы, алчущий не насытится,
не обрящет ищущий, плачущий
не утешится.
это боязнь не заметить момент,
в который биение сердца рядом
лежащего обеззвучится,
потому что никто не поможет - ни скорая,
ни пожарные, ни молитва
Матери Троеручице,
здесь не властны ни мчс, ни всякие там
мигалки, ни даже Cвятая Троица.
«вам сейчас нужно получше питаться,
нельзя курить, ограничить нагрузки,
не беспокоиться.»
это боязнь возвращаться — в пустые
души, рубашки, лона, что в большинстве
своем ничего не стоящи,
заполнять собой расстояния
от точки до точки,
не зная взаимопомощи,
измерять свою жизнь в количестве
бутылок выпитых и приготовленных
на скорую руку ужинов.
все слова переписаны, где-то вычитаны,
разговоры исчерпаны.
все линии перегружены.
страх не очнуться на утро,
когда это все наконец закончится.
и когда тебя будет о чем-то спрашивать
божья несимпатичная переводчица,
а ты сможешь только хватать губами
воздух, пытаясь унять озноб и
тошноты усиливающиеся приступы.
вот тогда и жалей свою
жизнь-однокомнатный мир.
глубоко,
до конца,
неистово.
Kira Bergwind | Кира Бергвинд
найти хотя бы временное убежище,
страх, что врачи попросят дать твоей боли
название, выбирать между
ноющей, колющей или режущей.
страх потревожить чужие ранения,
вряд ли за это короткое время
заросшие тонкой кожицей.
знаешь, любовь - это главное,
только вот к ней ничего хорошего
не приложится.
страх остаться на лестничной клетке,
вмиг перестав во всех мыслимых
списках числиться,
если опустишься на ступеньку,
расплескаешь свое и без того
невеликое коромыслице.
это боязнь заклеймить себя
всякими там забавными
словечками, типа «пьяница» или «грешница»,
и да, вы правы, алчущий не насытится,
не обрящет ищущий, плачущий
не утешится.
это боязнь не заметить момент,
в который биение сердца рядом
лежащего обеззвучится,
потому что никто не поможет - ни скорая,
ни пожарные, ни молитва
Матери Троеручице,
здесь не властны ни мчс, ни всякие там
мигалки, ни даже Cвятая Троица.
«вам сейчас нужно получше питаться,
нельзя курить, ограничить нагрузки,
не беспокоиться.»
это боязнь возвращаться — в пустые
души, рубашки, лона, что в большинстве
своем ничего не стоящи,
заполнять собой расстояния
от точки до точки,
не зная взаимопомощи,
измерять свою жизнь в количестве
бутылок выпитых и приготовленных
на скорую руку ужинов.
все слова переписаны, где-то вычитаны,
разговоры исчерпаны.
все линии перегружены.
страх не очнуться на утро,
когда это все наконец закончится.
и когда тебя будет о чем-то спрашивать
божья несимпатичная переводчица,
а ты сможешь только хватать губами
воздух, пытаясь унять озноб и
тошноты усиливающиеся приступы.
вот тогда и жалей свою
жизнь-однокомнатный мир.
глубоко,
до конца,
неистово.
Kira Bergwind | Кира Бергвинд